Сложное удаление зуба Томск Таежная

Приобрести Подробнее 815,00. Приобрести Подробнее 815,00. Приобрести Подробнее 125,00.

Даже там, где он никогда не был. Вагайские татары объявили могилу Ермака «святой» и, по щепотке подбирая с неё чудодейственную и целительную землю для амулетов, сравняли её до того, что само место стерлось из памяти. А хошотский тайша, владетель Среднего Жуза Аблай даже затевал с Москвой и Тобольском тяжбу из-за панциря Ермака, которому приписывались волшебные характеристики. Первым письменно зафиксирован поход столичных воев в Югру и Обдорию года. Сразу из Твери отправился в своё хождение за три моря Афанасий Никитин.

Случайное ли то было совпадение? Чтоб Москва и Тверь да не соперничали в поисках новейших земель? Либо, вправду, просто сошлись сроки? И вот в крайнем году XV века уже четырёхтысячное войско московитян под командой Семёна Курбского, стремительно пройдя мимо топей сосьвенским путём, сразило «Ляпин-городок и ещё 30 три тяцких и вогульских князьков». А через 100 лет Обдорск, сейчас Салехард, стал первым русским островком в пронзительно меняющем маленьким в летнюю пору цветность море лиственничной Тайги.

Вообщем, продвижение российских в Сибири, из-за противоборства с агонизирующей Ордой и не покоряющимися никому калмыками и черемисами, вначале шло с ненецкого севера. Казаки и ушкуйники греблей поднимались против медленного течения Оби и её притоков Надыму, Сосьве, Ляпине Сыгва , Казыму, Конде, по ходу движения ставя на больших мысах окружённые тыном городки для зимовки и защиты от беспокойства подкрадывающихся крепким февральским настом кучумовских отрядов.

Так что, хотя ранее всех в Закаменскую Обдорию просочились зыряне-пермяки, но уже к началу XVI века поморцы Ледовитым океаном освоили проход в устья сибирских рек, закрепившись там совсем опосля разгрома Иоанном Суровым вольницы Великого Новгорода. В году они заложили городок Индигирку, а с года российская Мангазея была известна даже в Западной Европе. Крепостца Надым отмечена на известной государевой «Книге Большому чертежу». Российские поручено и выгодно торговали с ненцами, манси и хантами, эвенками, селькупами и сибирскими татарами, а основное, за ними чувствовалась нарастающая сила столичного царя, которая могла противостоять разорительной власти Чингисидов.

Кучумовцы в ответ активно зорили и жгли 1-ые российские укрепления, и в году был издан указ о обустройстве в Сибири государевых острогов. Сургут, Нарым, Томск… До закладки Санкт-Петербурга было ещё больше 100 лет, когда местные правители склонились к руке Московии: так в году Борис Годунов выдал Мамруку Васильеву грамоту на княжение.

А Великая Степь противлялась отчаянно. Тут Русь двигалась навстречь солнцу не торгом, а орудием. Мимо Тюмени по Иртышу первыми вошли казаки: терские, сольские и донские. Но на их силу Степь выставляла свою, часто сама переходя Каменный пояс в поисках военного счастья.

И лишь Ермак Тимофеевич, практически сказочный бунтарь и закоренелый разбойник, в одночасье покаявшись и приняв со товарищи на поход в бессмертие монашеские обеты, стал наиболее магическим, чем историческим ключом, отворившим вход в неведомые просторы скифов, хуннов и гуннов, тюрков и монголов. По следам его ратных и идейных наследников Великая степь вновь раскрыла свою веками таимую под спудом связь Крыма и Гоби.

Сейчас уже славяне, двинувшись от обратного, наперекор Зодиаку соединили, безпрерывно пульсирующей сигналами и токами, живой хордой Евразию с запада на восток, от края и до края. Хан Кучум необратимо терял союзников и ясачников, хотя, молниеносными переходами сохраняя боеспособный отряд и богатую казну, один за остальным отбил три предпринятых русскими против него похода. Он отчаянно кружил по сужающейся спирали, пока в году не был совсем отогнан в барабинские степи, и тобольская, иртышская и обская Сибирь на сто процентов перебежали под покровительство Москвы.

Двадцатого августа в устье реки Ирмень, опосля пятисотверстовой изматывающей погони, когда гонимые и преследователи, меняя хрипящих пеной жеребцов, скакали по двести км в день, Кучум был настигнут и отрезан от предстоящей способности отступления. Битва началась с рассвета и закончилась в темноте. Ненависть Сибирского Юрта к собственному былому кошмару была непомерна, и первыми по нему стукнули «служивые татаровя».

За ними подоспели казаки, окружившие кучумовцев плотным кольцом. Чудом прорвавшуюся сотку преследовали по берегу Оби и, настигнув, посекли и потопили. Сам Кучум, ещё в начале боя бросивши семью и преданных ему мурз, на лодках бежал с несколькими слугами и казной.

Через несколько месяцев его, полуслепого и больного потомка великого Чингиса, в заледенелых кулундинских солончаках уничтожили и ограбили одичавшие, никому не ясачные кыпчаки. Муть бессмысленного обского водохранилища покрывает сейчас место этого схватки. И хотя не сохранилось земли, испившей крови той битвы, в историю навсегда вошли воевода Воейков, боярские сыны Илья Беклемишев, Павел Аршинский, атаман Третьяк Жаренный и «литвины» Никита Борзобогатый, Христофор Зеленьковский и Лукаш Индриков.

Пленённая Воейковым семья непокорного Чингисида была с почестями отвезена к русскому царю и там достойно принята и обласкана, согласно сановности собственного происхождения. Так что потомок Кучума принц Арслан с отрядом сибирских татар уже участвовал в походе князя Пожарского и Минина за освобождение Москвы от поляков. Как Степь-Эранвеж резко сменяла собственный лик под царствующими над ней народами, так Тайга-Обдория хранила самобытность.

Сменялся ли давящий капкан на пружинный, волосяная петля на железную, но сам принцип, сама база отношений меж заболоченным, промытым циклопическими реками, лесом и тропящим его ягелевые и снытные места человеком оставались незыблемыми со времён всё тех же отщепов и ножевидных пластинок из чёрного кремня и жёлтой яшмы.

Тайга и охотник продолжали сожительствовать на равных, не покоряя и не покоряясь, чутко и почтительно относясь друг к другу. Кочевавшие семьи ритуальным опытом поколений наперёд просчитывали, сколько можно взять в данном месте нельмы, рябков, рыси либо орешка, чтоб стрелка весов не отклонилась от мистически общей для леса и человека опасности, обозначавшей бесконечность их жизни. Всё сломилось лесоповалом. Миллионные вбросы спецпереселенцев из Рф, Украины и Белоруссии, тыщами заживо погребаемых снегом, досуха высасываемые гнусом либо поглощаемые растревоженными топями, неведомо откуда налетевшей сатанинской силой по конвойным путям партиями вжимались, вдавливались и втискивались в Восток и Север эСэСэСэРа.

Тогда мшаники Тайги вдосталь напитались человечьей кровью. Они просто выживали. Сию минутку. Это позже их выживание обернулось золотом и алмазами, углём, нефтью, газом, никелем и ураном. Отмечая свои пути берёзовыми крестами либо номерными братскими могилами, апокалиптичной ценой они выкупили просыпание сокровищ Гипербореи и, просекая тальники и мостя гати, вырубая реликтовые боры и выжигая непроходимые тальники и неохватные осокори под запашку, жизнями и смертями пресекли временную черту, ровненьким полусном тянувшуюся от ледниковых нашествий.

Поднявшись главной улицей имени болгарского антифашиста Димитрова над всё ниже оседающим туманом, райцентр салютовал новенькому, ослепительно белоснежному дню развитого социализма пронзительно красным флагом, с ноября закостеневшим над портиком свежевыбеленного строения райкома и райисполкома.

До десятилетки-то ещё топать и топать, а к исходной школе сворачивать как раз напротив, сходу за высоченным, под крышу метров 10, увенчанным с фасада белоснежными древесными колоннами массивно-зелёным кубом Дома культуры. На углу снег, ежеутренне отбрасываемый за штакетник дворником Михеичем, к концу зимы возносился метра на три с излишним и был изрисован-исписан самым различным образом. Собаками, кстати, тоже.

За рукотворным сугробом глухая стенка, за которой находился кинотеатр, совершенно пригодная для метания снежков. Кто поточнее и выше, чтобы под самую стреху. Но какие, в натуре, снежки, когда мороз за тридцать? Олег, слегка пригибаясь, шагал обширно, как лыжник. Ага, естественно, когда для тебя каждый день от рассвета до заката талдычат о том, что ты «старший, а это…», то список всего, что это означает, не имеет никакого смысла. Родичи, естественно, люди занятые, но в их классе домашними делами больше никого так не донимают.

И куда им такое хозяйство? На четверых-то? Скотина, прошлогодняя нетель, новорождённый бычок, восемь ярок и баран, две свиньи, зайчики, куры. То ли дело быть младшим: Лёшка даже встаёт позднее, когда печь уже растопится, и пускай пол всё одно ледяной, но хотя бы мыться не так зубостукательно. И с утра на младшем лишь расчистка дорожек, а ему, опосля четырёх фляг воды, необходимо и пойло разнести, и сено раскидать.

Отец-то который день с радикулитом загибается. Мама, естественно, жалеет, старается сама навоз пораньше, до дойки, выкинуть, да всё равно, чуть успеваешь позавтракать, как пора бежать в школу. И обычной, как пим. Вовка шагал вразвалку, но у него ноги как у верблюда, по два метра практически отмахивают.

Приходилось поддавать. Что спрашивать, когда и так знает, что сделал. Попробуй у «Феди» не сделать. Высушит и выскоблит. Вовка погрустнел. На дне его ранца в газете постоянно лежала пара больших бутербродов с салом. И постоянно он их отдавал за списанные уроки. Разве что лишь время от времени сторгуется, чтоб откусить разок.

Два бутерброда хватает на арифметику и физику, но ведь ещё российский и германский. От выскобленного практически до досок уличного тротуара квадратный дворик перед крыльцом отделён высочайшим штакетником. Среди дворовой клумбы в осеннюю пору торжественно поставили цементный постамент, объявив, что под монумент Ленину.

Сам двор тоже вычищен, но неровно, так как за каждым классом собственный участок. У всех по крайней моде шапки впереди приспущены ниже бровей, а уши туго завязаны сзаду. Хоть и мороз, но не заходят, галдят, руками машут. Ну да, вчера «крылышки» продули ленинградскому СКА два-пять, сейчас кто-то, кто смотрел, весь из себя делается, по капле выдавая подробности, а кто-то лишь подсирает.

Ермолай больше всех надулся. Наплевать, Олег за «Динамо» хворает. Руки всё равно нажимать всем приходится, и Ермолаю тоже. Опосля того, как наши отделали канадских экспертов, всё сейчас мелочи. В раздевалке толчея, уборщица тётя Нюра даже не орёт, а шипит. Это у неё последняя степень, далее уже и тряпкой по шейке смазать может.

По выкрашенному в полстены тёмной зеленью длинноватому коридору тоже приходится проталкиваться. Либо уворачиваться — в зависимости от встречных пяти- либо восьмиклассников. Первой сейчас история. Её ведёт Пузырёк — Владимир Николаевич, директор. Кличка сама за себя говорит: что вдоль, что поперёк, из-за спины щёчки видно.

Розовые щёчки, блестящие, точно так же, как и у его супруги, их классной — Мамы. Большущая, басистая Мария Петровна для шестого «бэ» круговая защита. Ежели какое чэпэ, так сама снутри всё всем всыпет, а наружу не выдаст — никаких учительских, пионерских линеек либо, тем наиболее, педсоветов. Даже Пузырёк у неё по струнке прогуливается, даром, что ветеран с колодкой в три ряда. Из их 6 планок орденских и лишь четыре от медалей.

Меж иным. Олав отправился в поход на запад и захватил Дублин в Ирландии и всю округу и стал там конунгом. Их отпрыска звали Торстейном Рыжим». Олег, на собственной предпоследней парте правого ряда, около глухой коридорной стенки, читал без оглядки, только для приличия прикрывая книжку тетрадью.

Директор во время собственного урока обожал прохаживаться поближе к окнам и сюда практически никогда не заглядывал. Он заключил альянс с ярлом Сигурдом Могучим, отпрыском Эйстейна Грома. Торстейн стал там конунгом, но шотландцы кинули его, и он умер в битве». Она повелела выстроить тайно в лесу корабль и, когда он был готов, отправилась на Оркнейские острова. Гро была мамой Грелёд, на которой женился ярл Торфинн Кроитель Черепов…». Пузырёк смачно пришлёпнул книжку растопыренной пятернёй толстеньких маленьких пальчиков, не давая утянуть её под парту.

Может быть, вправду, это интересней, чем то, что мы про каких-либо трубадуров слушаем. Так-так, «Исландские саги». Означает, Торопов, ты у нас викингами увлёкся? Хорошо, чрезвычайно даже хорошо, а то я уж было Дюма заподозревал. Но, всё равно, зря ты от коллектива отрываешься. На данный момент у нас совершенно другая тема. Ты, Олег, хоть помнишь, какая? Вставай, вставай. Программа, дескать, для средних разумов, для тех, кто за иными партами посиживает.

Не для таковых, как Олег Торопов. И про Карла Великого. Да весь учебник. Так что вы зря про скуку. Спросите меня — может, лишь циферки перепутаю. Издавна это было, в… июле. А эти смешки уже Олеговы — от передних к задним. Но Пузырёк лишь снаружи простоват, он с учениками держаться умеет, не дрейфит, не скрывается за своё директорство. Хотя тебя, Торопов, нисколечко не осуждаю. Говоришь, что про погибель Роланда спросить? Либо про Витикинда Саксонского?

Но до этого желаю для тебя признаться, что я сам еще наиболее Новейшую историю люблю, так как в ней, вроде как даже и участвую. А где ты на данный момент был? Да, какие названия! Прямо дрожь берёт. Вот лишь «Сага о Курином Торире» незначительно воспоминание портит.

Это что-то про птичник? А где же «Сага о Олаве Святом»?.. Нету… Ах да, это же лишь исландские саги, без норвежских. И что, ты про другого Торира, Торира Собаку, ничего не слышал? Про его поход в Биармию за сокровищами? И даже про Биармию не знаешь? Торопов, да ты темнота! Ну, да, да, прости, в учебниках этого ничего не писано. Попался, Пузырёк! Как бы и не сговариваясь, со всех сторон к нему, как к магниту, потянулись заискивающие взоры, и три с половиной 10-ка совсем искренних лиц залучились предвкушением чего-то очень необычного.

Ну попробуй, откажи! Пузырёк сообразил, что влип, и сейчас урок поедет мимо колеи, но… на то он и герой-артиллерист. Владимир Николаевич сощурился, откинув голову так, что светлые глазки совсем перекрылись его известными щёчками, и стал прорываться. Лишь на один, но ежели не ответите до среды, то в среду доп урок. На котором я всех опрошу по крайней теме и выставлю отметки. Что такое «саги» знаете? Чрезвычайно отлично. Садись, Торопов, так для тебя и мне будет удобнее.

В девятом-двенадцатом веках в лесах, покрывающих берега Северной Двины, Вычегды и верховья Камы, размещалось обширное и могущественное королевство. На Руси его звали Пермью Великой, а в этих самых скандинавских сагах оно записано Биармией либо Биармалэндией. Про правительство это достоверных познаний осталось не много, но понятно, что населявшие его народы поклонялись большому Золотому идолу, святилище которого, находившееся кое-где недалеко от устья Северной Двины, строго охранялась и днём и ночкой.

По слухам, много сокровищ было накоплено служителями идола, носившего имя Юмала, но 1-ые письменные упоминания о Золотом идоле в «Саге о Олаве Святом» докладывают буквально: «Наружность храма была обложена золотом и алмазами, которые лучами своими освещали всю окрестность. На скульптуре снутри храма было колье в несколько фунтов золота, венец на голове осыпан был драгоценными каменьями, а на коленях стоял серебряный котёл таковой величины, что четыре самых огромных воинов могли утолить из него жажду.

А одежда на истукане была таковая, что стоимость ее превосходила богатейший груз трёх кораблей, плавающих по морю Греческому». В начале девятого века, прослышав о таком чуде, Карли, человек обеспеченный и авторитетный, один из придворных короля Норвегии Олафа, и его брат Гуннстейн наняли для похода за сокровищами опытнейшего морского разбойника Торира, по кличке Собака.

Торир обещал братьям огромную добычу, хотя сходу предупредил, что затея чрезвычайно небезопасна. По его словам, у бьярмов в обычае, ежели погибает обеспеченный человек, то третья часть наследных богатств уносят в священный лес, зарывая в курган и перемешивая с землей.

Все знают, где эти сокровища, но горе тому, кто на их посягнёт — погибель его будет лютой. Подойдя к устью Двины, Карли, Гуннстейн и Торир весь день для отвода глаз проторговали около собственных кораблей, назначив вылазку в храм Юмалы на поздний вечер. Ещё на берегу они договорились — что бы ни случилось, никто не будет удирать, бросая товарищей.

Опосля этого оставили на ладьях охрану и тайно спустились на берег. Поначалу они шли по прибрежной равнине, пока не начался лес. Лес становился гуще и гуще. Карли с братом замыкали отряд, а Торир впереди сдирал с деревьев кору так, чтоб от 1-го заруба было видно иной. В конце концов они подошли к кургану. На поляне стояла ограда из заточенных брёвен, с запертыми воротами.

6 охранников охраняли храм, сменяясь по двое в каждую третья часть ночи. Викинги решили напасть на храм в то время, когда один наряд часовых лишь бы ушел, а иной ещё не успел заступить на смену. Торир-Собака быстро всадил топор в воротище, с его помощью перелез через ворота.

Это же сделал Карли, и они впустили вовнутрь сообщников. На кургане викинги нарыли средств сколько смогли и с уже полными мешками добрались до скульптуры Юмалы. Собака схватил с колен бьярмского идола серебряный котёл, полный монет, а Карли прельстился золотой цепью и, пытаясь сорвать ее, рубанул топором по шейке Юмалы так, что голова скульптуры отлетела с громом. На шум возникли охранника и затрубили в рога, призывая помощь. Разбойники побежали через лес, а множество бьярмов гналось за ними с кликом и воем.

Викинги, отстреливаясь из луков, прорвались к лодкам и отчалили. Приплыв на безопасный морской полуостров, Торир отдал приказ разбить шатер на корабле, а сам с большей частью команды отправился к кораблю Карли и Гуннстейна, требуя, чтоб братья сошли на берег. Братья вышли, но с ними было несколько человек. Торир стал настаивать на том, чтоб на данный момент же вынести всю добычу на берег и поделить её, так как не полагался на честность людей, у которых она хранится.

Братья не соглашались. Торир считал, что он вообщем должен получить все сокровища, так как Карли собственной жадностью подверг их большой угрозы, а он, отступавший крайним, всех выручил. На это Карли ответил, что при любом разделе драгоценное колье он даст лишь собственному королю Олаву, так как по закону половина всего добытого разбоем постоянно принадлежит конунгу. Торир позвал Карли, сказав, что желает говорить с ним один на один.

Когда тот подошел, Торир набросился на него и так вонзил в Карли копье, что оно вышло сзаду. Гуннстейн лицезрел, как был убит брат. Его люди схватили тело, бегом внесли на корабль и, поставив парус, как можно быстрее отплыли. И все же через несколько дней Торир практически догнал корабль Гуннстейна, так что тому пришлось пристать к берегу и бежать с корабля. Торир причалил вслед за ним и….

До чего же же пронизывающий звонок! В первый раз призыв на перемену прозвучал с таковой нежеланностью. Даже девчонки недовольно гудели. Возьмёте в районной библиотеке книжку «Скандинавские сказания о богах и героях » и прочитаете. Но лишь, чур, не на моём уроке, лучше на арифметике либо физической культуре. И ещё, так как ты, Торопов, нам сорвал занятия, то, чтоб тебя ночкой совесть не мучила, останешься и поможешь дежурным в кабинете прибраться.

Вы обещали вопросец. Ну отчего ей больше всех надо? Ох, и тупая она, ох, и пробь. Вот-вот, оглянувшись, сообразила, да лишь поздно. Да, пожалуйста, для всех: в чём связь меж матрёшкой и Бабой Ягой? Не ответите в среду, будет доп урок.

Как договаривались. Всё, отдыхайте. Около заднего школьного крыльца во внутреннем дворике пара 10-ов разномастных и разновеликих собак посиживала по раз и навсегда определённым местам, терпеливо ожидая звонка на вторую перемену, когда голые мальчишки и девчонки наперегонки помчатся во вкусно дымящую открытой форточкой кухню-столовую.

Отпущенные с цепей по пустоте октябрьских огородов на волю, мало оторванными ушами и перегрызенными лапами выяснив дела, псы с двух-трёх улиц и переулков сбивались в ватаги, снутри общей местности вольно шныряя через жёлто отмеченные лазы со двора во двор.

Наружные же границы стайных стран пересекались лишь в последней нужде. Но истоптанные, посыпанные большой сажей школьные задворки являлись кое-чем вроде табуированного водопоя: возвращавшиеся опосля полдника школьники кидались в истекающие струйками слюны собачьи морды припасёнными кусками. Кидали ребята на свой выбор, по симпатиям, кому-то из любования, а кому-то из жалости. Здоровые рыжеватые кобели, чьи предки были вывезены из Туруханска либо Надыма, нагловато оттирая наиболее маленьких чёрно-пёстрых местных лаек, гордо показывали свои львиные гривы и выкрученные в два оборота пышноватые хвосты.

Таковым перепадали половинки котлет. Разновидность псов, из-за видимого ещё присутствия сеттеровых и пойнтеровых кровей, на круг называвшаяся «охотничьей», отмахивая назад длинноватые уши, лихо хапала брылястыми пастями подлетавшие куски калачей и коржиков. А вот маленьким бедолагам из совершенно уж «дворян» приходилось крупно трястись, сиротливо поджимая как бы отмороженные коротенькие лапки, и им перепала сердобольная корочка.

Вообщем, когда опосля третьей перемены столовая закрывалась, они деловито семенили по домам уже без всяких признаков цинги либо воспаления лёгких. В классе все дискуссии сейчас вертелись о Бабе Яге. Кто чего же лишь не наплёл.

Вправду, какая может быть связь меж ней и матрёшкой? У Олега же просто из рук всё валилось: раз Пузырёк отдал приказ остаться с дежурными, означает, в библиотеку первым Ермолай прибежит. И сцапает книжку. И специально дольше держать будет. Нрав таковой — всё назло делает. Ну и, естественно, наследственность: его мама в исходной школе пионервожатая.

Вспомнишь — вздрогнешь. Как же она любила на публике воспитывать их за мельчайший промах! Выведет какого-либо несчастного перед линейкой и начинает, начинает позорить. Не хватает настоящих проступков, так по ходу нафантазирует: «А, представим, ежели бы ты…». Чего же лишь не наплетёт, пока до неизбежного грядущего предательства Родины не дотянет, сказочница. А вот её сыночек сам ни до что никогда додуматься не мог, лишь у остальных передирал. Себя же провозгласил капитаном Тревилем.

А почему не королём? Что скромничать-то? Естественно, мушкетёры стали делать то же, что и они. Вот, к примеру, Олег вымыслил воскресными утрами на лыжах перебегать Обь и на сложенных из спрессованных брикетов сена скирдах устраивать штурмы крепостей. Часть верхних брикетов сбрасывалось, из остальных выкладывались зубцы. Два-три человека занимали оборону, а пятеро либо семеро штурмовали.

Бои продолжались до темноты либо до первой крови. А ещё время от времени на зимнике возникал возок охранника, и тогда враждующие рати в едином порыве бежали скрываться в ближний тальник. Мушкетёры попробовали играться вкупе с викингами, пару раз поштурмовав вознесённые над горами стенки замка Бикки, но их лёгкие шпажонки, изготовленные из штукатурной дранки, с треском ломались о клинки, выстроганные из палисадного штакетника:.

Опосля полного разгрома мушкетёры предпочли оборонять собственный бастион Сен-Жерве в опилках полуразобраного рыбохранильного ледника от соплюнов-третьеклассников. 5 уроков растянулись на 500 лет. Ещё и физика крайняя. Здесь даже бембелевский бутерброд был уже не в жилу: книгу-то как сорвать? Основное, Олег её видел: таковая, ну, малотрёпанная. И что он её сходу не взял? А сейчас фига с два получишь.

Ещё сговорятся и будут друг другу передавать. Кабинет истории закреплён за пятым «а». Может, испытать нажать на мальков, пусть без него приберутся? Поглядеть лишь — кто, и рвануть в библиотеку? Тогда необходимо сходу взять пальто. Тётя Нюра, видимо, кого-либо уже отшлёпала и, успокоившись, умиротворенно горбилась на своём низеньком табурете, пришивая оторванные вешалки.

Олег сдёрнул свою «шкуру» и через две ступени помчался на 2-ой этаж. Плечом вбил дверь и загремел стоявшим около доски ведром с водой. Худенькая девчонка с длинноватой серой косой, стоявшая у доски к Олегу спиной, от нежданности, не поворачиваясь, подняла ладошки к ушам и вжала голову в плечи. От её испуга Олег больше 2-ух «блинов» не выдал. Она медлительно обернулась. Девчонка подняла оброненную меловую тряпку, тыльной стороной ладошки отбросила со лба невидимую прядку. Рыдала библиотека.

Был бы кто из парней, можно б договориться, а её-то Пузырёк непременно назавтра спросит. Помогал либо не помогал? Всё, ловить нечего. Где швабра в историческом — не секрет, это Олег так, от горя излишние вопросцы задавал. В шкафу под плакатом, на котором мортышка преобразуется в человека. Там же и тряпка. Означает, новая. А откуда? Но, ладно-ладно, не проявлять же внимание к девчонке из младшего класса.

Подняв рукава, он как следует отжал прошлый мешок и в два счёта пробежал по рядам. Может, у вас кое-где там, в Могочино либо Кривошеино, она и есть, а у нас чисто. Снег каждый день новейший. Потому под партами просто стерильно. И, кстати, что общего меж Бабой Ягой и матрёшкой? Олег пустил вопросец практически из-за дверей, как каракатица чернильное скопление, чтоб успеть смыться по-английски. Подшитые резиной валенки по полу не скользили, и он аж пополам согнулся, чтоб не свалиться.

Поднял шапку, возвратился в класс. Что нам Пузырёк называл? Но статью о происхождении Бабы Яги из финно-угорского эпоса мы всей семьёй читали. Чрезвычайно любопытно. Ты же прочитала? А то вышло, что я весь класс сейчас подставил. И ежели послезавтра не ответим — нам Пузырёк контрольный урок вкатит. Он зануда, обещал, означает запендрячит. Так дашь? Он даже ведро пошёл выливать. Когда возвратился, Вика стояла в дверях с ранцем. Неуж-то совместно из школы идти?

Так-так-так, сам сгоряча напросился. Мог бы и завтра взять. А сейчас, ежели кто увидит, задразнят. Олег с деланным равнодушием топтался на крыльце, пока она надевала новенькое голубое пальто и практически белоснежную песцовую шапку. Сейчас 2-ое марта, к обеду мороз отступил, и малюсенькое солнышко хоть и с трудом, но приподнялось над ссыпавшими утренний куржак берёзами.

Оно не слепило и лишь заполняло тени, узорами под закостеневшими стволами покрывавшие волнистые сугробы, густой сиреневой резкостью. Рядом пронзительно пропела синица. Так вот незаметно и весна подойдёт. Нужно же, как берёзы в зимнюю пору не смотрятся белоснежными. На фоне голубоватого снега они жёлтые, в серо-чёрных коростах. А ветки коричневатые. Олег обречённо шагал метрах в трёх справа, ушами и затылком ощущая ехидное внимание из всех окон. Завтра пацаны поизмываются.

На Романова, у Владимира Николаевича. Я лучше здесь, на углу постою, а ты вынесешь? Как Олег точно догадался! Ворачиваясь домой по древесному тротуару, круто зависающему над уходящим вниз выгибом дороги, в конце лестничного пролёта у «Союзпечати» он столкнулся, наверняка, с издавна поджидавшим Валькой Ермолаевым. Тот ещё с издали заулыбался всеми своими излишними зубами:. Ежели успеешь — бери. А то на неё уже очередь.

И как Олег утерпел? Язык почесывался, ох, почесывался, чтоб срезать козлёныша. Нет, пусть читает, хоть на 10 раз, хоть в ту и в другую сторону: всё равно ничего не найдёт. Ответ-то на пузырьковский вопросец вот тут, в ранце. Так что пусть пока порадуется. Как произнес ярл Греттир: «Только раб мстит сходу, а трус — никогда». Ну, сейчас и денёк выпал. Ещё и батя пришёл от дяди Если поддатый, топил на кухне печь до дурной духоты, курил «Север» над нетронутой жареной картошкой и доставал всех своим гундежом практически до одиннадцати часов.

Батяня постоянно, когда недоперепьёт, таковым словоохотливым становился. Мама в ответ незло ругалась, а они с братом сделали вид, что легли пораньше. Чтобы не приставал со своими дурацкими шутками, которым лишь сам и смеётся. Вообщем, о чём с опьяненным болтать? Вот посиживает в собственных доколенных трусах, прикуривает одну папироску от иной и бормочет всякую всячину, как глухарь.

А мама из дальней комнаты негромко его стыдит, ждёт, пока не задремлет. Позже уведёт, уложит, а уж днем выдаст по полной. Не много не покажется. Лампочку они у себя погасили сходу, так что даже перечитать статью на 2-ой раз не удалось. Смотря на криво прочерченную по потолку полоску пробивающегося из-за двери света, Олег чуть дотерпел, когда родичи угомонятся. Ага, залегли, затихли. Можно встать. Но младший брат уже честно посапывал. Пришлось даже стащить одеяло, чтоб вернуть Лёху на этот свет.

Боги, даруйте победу Скальду в раздоре стали! Не спи! Давай лучше вспоминай, чего же нам дед сиим в летнюю пору ночкой на покосе говорил. Ну, тогда, когда гребли и копнили, помнишь? Про то, как остяки что-то на болоте упрятали. Нет, правда? Подожди, подожди, дед же говорил, что на полуостров лишь остяки прогуливались. А российские боялись. Там, дескать, шаманское проклятье изготовлено. Олег и сам всё это отлично помнил, тогда же дед конкретно ему в балагане про полуостров говорил.

Шёпотом, с нарочитой оглядкой, с понтом — секрет, дескать. Ага, как как будто их не считая комаров кто-то мог подслушать. Ну, дед, он и есть дед, обожал внукам подыграть, как будто они детсадники, в особенности опосля емкости с бражкой. Про полуостров на болотном озере он Лёшку завёл так, просто, чтоб с кем-то поделить распиравшее его изнутри. Но сейчас, смотря на всё больше возбуждавшегося брата, уже незначительно и жалел.

Там должен быть спрятана Золотая баба. Слышал про неё? Это таковая золотая скульптура из Перми Великой и Белогорья. И сейчас мы её найдём. Представляешь, несчастный, какая слава нас ожидает? На весь Русский Альянс. Будем как Сенкевичи. А охраняли его 6 шаманов в бардовых одеждах. Когда жертв долго не было, Золотая баба громко выла детскими голосами. Всё как в притче про Марью Моревну. Потому есть предположение, что наша магическая Баба Яга и есть та самая Золотая баба.

Там много, много что сходится. То есть она хозяйка реки — «ягун-ике». А ранее, когда она стояла за Уралом, её мордва называла «Еги-бобо»! И ещё «русским духом», которым пах Иван-царевич, у остяков, оказывается, именовался запах дёгтя, которым российские смазывали обувь. Сами-то они воспользовались рыбьим жиром. Дальше — избушка на курьих ножках. Это же чисто лабаз, ну, «чамья». Остяки его так и ставят: на 2-ух ошкуренных стволах, чтоб мыши не залезли, и постоянно к тропинке задом.

Но в лабазе они не лишь продукты прятали, но и собственных идолов. Вот мы и поищем на полуострове таковой лабаз. Дед-то мальчуганом был, как мы на данный момент, а уже тогда там лишь одинокий старик жил. Поди, издавна помер. Она, как матрёшка, из пары слоёв скована.

Один германский путник, этот, Герберштейн, кажется, четыреста лет назад про неё чей-то рассказ записал, что, дескать, в Золотой бабе как бы 2-ой идол показывается, а в нём 3-ий. Он-то не сообразил, как это так, поэтому что никогда матрёшки в собственной Германии не лицезрел. Усёк, засоня? Это означает, что в ней золота три слоя точно есть.

Вроде этого египетского… ну, сакро… саркофага. Я знаю, я лицезрел по телику: как футляр. Олег, подожди, а ты как догадался? Либо прочитал? Ага, в том журнале?! Не тронь чужое. Либо Сероватый Клинок отсечёт воровскую руку. Рано для тебя, малявка, у тебя ещё «Мурзилка» непрочитанная. И, вообщем, запомни: с нынешнего дня я тебя буду инспектировать и перепроверять, и ежели хоть одно словечко, хоть кому, хоть во сне либо под пыткой брякнешь… в особенности маме.

Короче, ежели проболтаешься, — пеняй на себя. Изрублю в капусту. Сожгу и развею пепел. И не забудь: завтра воскресенье, с ранья идём силки инспектировать. Так что спать! Сам разбудил поначалу, а теперь… Олег, а нам за клад ведь что-то заплатят? Естественно, ещё около часа пришлось выслушивать всякий абсурд. Про то, что их непременно по телику покажут.

И про то, что можно будет новейший «москвич» приобрести. Зелёный, как у Ветровых. Либо к морю съездить. Как Бондаренки. Или… Но Олежек, закрыв глаза, слушал-неслушал, не вникая в пустые слова, которые ничем не отличались от вздохов и покряхтываний остывающей печи, шорохов землероек, заместо ленивого кота гонявшихся в подполе за мышами, и нередкого чавканья новейшего будильника. В конце концов Лёшка отстал, пару раз зевнул и опять засопел.

И Олег, тоже проваливаясь в поток неразличимых картин и мыслей, пробормотал:. За крутобокой, с лысой макушкой, Остяцкой рёлкой, на которой в позапрошлом году томские монтажники возвели приёмную телевизионную вышку, распласталась Верхняя Анга. Анга — это заливаемое паводками старенькое обское русло, заболоченное, заросшее непролазным тальником, ивами, осинками и редкими, гнилостными берёзками, увешенными тяжёлыми шапками сорочьих гнёзд.

В больших, до пояса, косматых кочках гнездилось и плодилось, каждую весну спасаясь от полоя, неимоверное количество «кротов» — водяных полёвок, либо крыс. Половодье массами вымывало их на наиболее высочайшие берега, где ребята их били «пиками» — лёгкими острогами. Шкурки «кротов»-полёвок воспринимали на заготпункте по сортам. За 3-ий, маломерный, давали семь копеек, за 2-ой, больше 10 см, девять копеек, а 1-ый, когда от носа до хвоста было см пятнадцать, оценивался в одиннадцать.

Так, Петька Редель, живший на самом краю села, прямо под телевышкой, в одну недельку зарабатывал рублей тридцать! Богатство грызунов, лягушек и гнездовий различной пернатой мелочи завлекало на займище рыщущих и летающих хищников, а в зимнюю пору за торчащей из-под снега осокой и корой маленького осинника с того берега заходили усмотрительные лоси и из подгорных березовых колков прибегали целые компании беляков, устраивавшие тут в феврале свои весёлые женитьбы.

В зимнюю пору же Верхняя Анга разделялась на мальчишеские охотничьи участки. Олегова толика была далеко, не меньше 2-ух часов спорого хода, у основания песочной стрелки, которая километра через два выходила на берег и далее врезалась косым хвостом в реку. Традиционно у него стояло пять-семь капканов на колонков и несколько 10-ов железных петель на зайцев.

С этого года Олег брал за собой и Лёшку. Рюкзак таскать. Лыжи у их старенькые, «Томь», с ременным креплением, но так даже лучше — и широкие, не проваливаются, и на валенки налезают. Не для соревнования же. Ради тепла натягивалось трое штанов, пара свитеров, меховые верхонки, у шапок отпускались уши, а телогрейки плотно опоясывались.

Лёшке мама ещё и шарф подвязала, собственной лялечке. В рюкзаке топор, спички, приманка: или пойманные в подполье мыши, или синички. Синичек, естественно, жаль, мышеловка их убивает сходу не постоянно, но колонок на их идёт смелее. Как лишь утро разбеливало от заречья синеву промороженного беззвёздного неба, на восток, навстречу невидимому пока солнцу тянули одинокие точки высоко-высоко парящих 40.

10, 30. Сто… Куда? А вечерком, так же равноудалёно друг от друга, они ворачивались. Каждое воскресение, наскоро позавтракав, костистой полумглой братья покидали огород через открытую с осени заднюю калитку и, ежели на недельке особо не мело, по накатанной лыжне практически бегом обойдя обросшую березняком рёлку, углублялись в Верхнюю Ангу.

Припорошенная лыжня чуток виляла, опуская бровки и мочажины, а остекленевшие кроны тальников, ив и верб заплетали вокруг место единой серо-чёрной сетью. Лишь ярые взрывы лаковых ветвей краснотала подцвечивали тяжело просыпающийся мир меж слепящей большими искрами белью сугробов и рябой пепельностью низкой облачности. Здесь всё знакомо, с каждым поворотом, поляной либо бугристой главный наледью соединены какие-нибудь истории.

Вот, к примеру, тут они в летнюю пору изловили слепого на один глаз галчонка, тут в первый раз смолили ленинградские сигареты с фильтром «Нева», а здесь Вша по пояс провалился в жижу ржавца. Он, Вша, вообщем неудачливый, с ним что-то да постоянно происходит. Вообщем, на болоте с каждым может случиться, и той же прошлой в зимнюю пору нежданно посыпал обильный снег, следы завалило, и Олег вдоволь порезал кругов, пока не вышел на просеку: всё мутно, ни юга, ни севера, и никакой горы не видать.

А на дерево не влезешь — чахотные берёзки и черёмушки ломаются, не выдерживая веса. Ох, и наматерился он тогда. Задумывался, всё, кранты, замёрзнет. Грустно было, что около самой деревни. Лыжня то и дело разветвлялась, слабла, сопровождаемая и пересекаемая обилием следов местных жителей. Отлично опосля лёгкой вчерашней пороши на свежак вычитывать большие и маленькие, групповые либо личные «автографы». Вот полёвки навыныривали из-под торчащих высоченными снежными шапками кочек, мелко настрочили и сныряли под корку наста.

Это, шелуша ольховые шишечки, прыгали, чиркая хвостами, снегири, а тут прокосолапила, озабоченно тыча носом во все щели, ворона. Ага, стоп: с кочки на кочку метрово скаканул колонок. И тоже, в погоне за мышью, навечно ушёл под наст. А вокруг, естественно же, всё истропили зайцы. У косых здесь целые магистрали набиты, обильно усыпанные на развилках «орешками». Эх, ружьё бы! Никто никогда чужие ловушки не смотрел.

Узнали бы про кого такое — всё, лучше на улицу не выходить. Путик дело святое. Точно так же, как и тычки на реке. Пусть хоть всю зиму непроверенные простоят, можно их вообщем кинуть, но никто и близко не подойдёт. Самый ближний участок, естественно Ределя.

Он наследный, от старшего брата, который 2-ой год служил на границе. Далее шли гусевские места, позже Васьки Иванова. У разросшейся в несколько корявых стволов черёмухи Олег, а за ним и мало отставший Лёшка, резко завернули налево, к невидимой реке. Всё, это толика своя и тут необходимо быть внимательным. Про петли хорошо, они просто выставлялись в узеньких местах заячьих троп, там, где не лишь нельзя было обойти, но и высоко не прыгнуть. Ну, чтоб ветки либо заваленный ствол нависал. Там заяц обязан проныривать, и больше возможность его попадания.

Петля из узкой металлической проволоки — ловушка простая, но эффективная, и при правильной расстановке три-четыре косых в месяц давились. Причём зайцы совсем не направляли внимания на людские следы и запахи. Чуток замёл за собой, и хорошо. Одна беда — часто первыми попавшихся находили колонки и вороны и объедали, сильно портя шкурку. Совершенно иным делом были ловушки на самих колонков. Усмотрительный, безжалостно-ловкий, неутомимый рыжий хищник пугался хоть какого признака присутствия человека.

Резкий сосновый дух чёрной вязкой лаковостью заполнял все шершавчины и раковины лопаток, зубьев и пружин, навечно забивая запах ржавчины. Опосля этого капканы щепочками выносились на мороз, где их дополнительно окапывали куриной кровью.

А в оставшуюся смолу окунались старенькые варежки. С полной осторожностью завёрнутый в вымороженную ткань капкан доставлялся на место. Из пары стёсанных вблизи широких щепок-горбылей к стволу какого-либо дерева пристраивался глубочайший шалашик — заездок, чтоб к положенной в глубину приманке нереально было добраться, минуя заряженный под присыпным снежком капкан.

Заодно, чтобы и воронам не чрезвычайно приметно. Приманкой служили кровавые мыши либо синички. А основное, шалашик ставился так, чтоб его можно было осмотреть издали, с лыжни. Без излишнего топтания. Ибо, даже когда капкан срабатывал впустую, заездок разваливался. Шкурка колонка стоила от 20 до 30 рублей, пойманные за зиму пять-десять хищников давали ощутимый привес семейному бюджету и моральное право на неполное соглашательство с предками по хоть какому поводу. Опосля мирового научного открытия прошло две недельки.

Поточнее, опосля рождения научно-исторической гипотезы. Братишка, хоть и маменькин сынок, но ничего никому не сболтнул. Как и сам Олег. Из-за этого Олегова молчания ответ на вопросец о связи Бабы Яги и матрёшки для всего класса завис, и, естественно, Пузырёк таки вставил им контрольный урок. Валька тогда на навоз извёлся: гадёныш правильно учуял, что Олег не просто так отступился от перехваченной книжки. В которой, вправду, никакой подсказки не оказалось.

Сейчас в силках было глухо. Одна петля сбита, и всё. На обратном пути вялость боролась с голодом, от набирающего злость послеполуденного ветерка начёс на брюках схватился негнущейся коростой, а голые запястья меж верхонками и рукавами уже и не щипало. Лыжи тяжелели с каждым шагом, и братья практически скреблись, мелко шаркая раздолбанными фанерками.

Вприбавок на Лёшку напало нытьё. Ну восемь раз уже ему разъясняли, что вогулы и остяки враждовали с самоедами, то бишь ненцами. И когда за их основным идолом с северо-запада стали охотиться российские, с юга татары, а с северо-востока эти самые самоеды, то, окружённые со всех сторон, остяки могли упрятать Золотую бабу лишь кое-где тут.

И самое надёжное место — болото. А тем наиболее, полуостров на озере среди зыбунов. Не тяжело же сообразить: Баба стояла в Белогорье, это где Иртыш в Обь впадает. Там-то Ермак её чуток и не захватил. А позже её лицезрели выше, около Назино. Это уже посредине меж Александровским и Каргаском. Означает, её по реке сюда поднимали. Тоже мне, пионер, блин! Клятву товарищам давал? Ну, «торжественное обещание». А в чернокнижниченство веришь.

Смотри, выяснят и как вот лишат галстука на две недельки. За бабушкины предрассудки и дедушкины суеверия. Сопли утри. Я же для тебя говорил: мы, как куклуксклановцы от негритянских чернокнижников, спрячем свои лица под колпаками либо масками.

И проклятье нас не найдёт. Может, просто накомарников довольно будет. Я пристально осмотрела его и его очень неказистую лошаденку, воткнула вилы и, смахнув тыльной стороной руки пот с лица, не спеша ответила:. У их был таковой оторопелый вид, и потому я, чтоб вывести их из неудобного положения, продолжала:. Тяжело огласить, что правило мной. Было ли это желанием порисоваться, удивить?

Либо я решила, что лучше самой дать, чем ожидать, пока отберут, либо подсознательно ощущала, что таковым методом я хоть что-то сохраню? Не знаю Помню лишь, что я душой тянулась навстречу сиим людям: ведь это были свои, российские. Не осточертевшие румыны.

И я сказала:. Незапятнанный пырей. И его много! Мать вышла с кувшином красноватого вина и кружкой. Она нежно и незначительно смущенно их угощала, наливая чуток дрожащей рукою прохладное ароматное вино. Когда я, наскоро приведя себя в порядок, выходила из дому, в коридорчике меж столовой и кухней мать меня приостановила и, поцеловав, сказала:.

Мне он стал сходу близок, как отпрыск, ведь и мой отпрыск кое-где там, на чужой стороне В г. Я удивлена. И мало разочарована. Меня ожидали еще долгие годы, полные удивления и расстройства, но это позднее. Едем размашистой рысью. Я - без седла, на юный вороной кобыле Свастике названной так никак не в честь Гитлера, а просто у нее на лбу белоснежное пятнышко, напоминающее свастику.

До могилы Марина все шло отлично. От могилы - крутой спуск. Я, не меняя аллюра, устремляюсь вниз, перескакивая водомоины. На половине спуска оглядываюсь. Моих спутников нет Ошеломленная, останавливаюсь. Ветеринарный врач, политрук и старшина - далековато сзади. Они спешились и ведут собственных жеребцов в поводу. Вот те на! Вспоминаю машинку, у которой не выдержали тормоза на совершенно пустяковом с моей точки зрения уклоне.

Позднее, уже в осеннюю пору, лицезрела, как рассеянный боец разогнался вниз от синагоги по тропинке, что вела из Верхнего городка в Старенькый город, в Сороках. Он не мог тормознуть и бежал, испуганно повторяя:. Оказывается, все это были обитатели Полтавщины. У их местность равнинная, и наши бугры кажутся им горами! Завязалась оживленная беседа. Точнее - словесная дуэль. Политрук и я. Ветеринарный врач улегся под стогом и заснул. Он спит, но почему-либо время от времени приоткрывает глаза и делает мне какие-то знаки.

Не то подмигивает, не то предупреждает. Не пойму! Как далека была я от мысли, что можно поплатиться, высказывая свои взоры. Это в XX веке! Никогда бы этому не поверила! А чтоб мог пострадать не лишь тот, кто говорит, но и тот, кто слушает и не бежит тотчас, чтоб донести Такового, наверняка, и в самые одичавшие времена инквизиции не было!

Сколько горьковатых уроков получила я с тех пор, сколько познаний заполучила Пожалуй, «приобрела» -не то слово. Но тогда, в тот ясный летний день, когда все мои «университеты» были еще впереди, - было простительно всего этого не знать Политрук говорил о непогрешимости партии. Я его просила разъяснить, отчего в непогрешимой партии могли оказаться такие грешники, как Тухачевский, Уборевич, Якир - «имя же им легион», - и в чем аспект непогрешимости? Политрук воспевал коллективизацию, притом добровольную; я спрашивала, как перевести на российский язык понятие «добровольная» и чем разъяснить голод года, о размере которого в то время я имела чрезвычайно неправильное представление, так как могла допустить возможность голода только на необитаемом, бесплодном полуострове, при кораблекрушении, а не в самой хлебородной в мире стране.

Я спрашивала, какой публичный либо муниципальный орган контролирует поступки Сталина и каким методом люд может ограничить его власть и не отдать ей перевоплотиться в самодержавие? Домой я ворачивалась шагом. Мне необходимо было разобраться в нашей беседе. Политрук очевидно разочаровал меня: ни на один из моих вопросцев он не отдал исчерпающего ответа! К нам - к маме и ко мне - фермеры нашего села и не лишь нашего имели привычку шли по всякому поводу. К маме шли все обиженные либо считавшие себя таковыми: некорректно ли обложили налогом вдову либо обошли пенсией старуху, cucona кукона, то есть барыня отыщет метод посодействовать.

Проблемы в семье либо не могут поделить наследство? Кукона порекомендует. Кто устроит способного малыша бедных родителей обучаться за казенный счет? Очевидно, кукона! А ежели имел место жандармский произвол либо вымогательство как досадно бы это не звучало, в Румынии это было часто , то обиженные и обездоленные знали прямую дорогу к куконе.

Славная моя старушка! Будучи уже на пороге погибели, сохраняла она страстную любовь к справедливости и безграничную доброту; даже в 85 лет она вспыхивала от негодования, когда узнавала, что кому-то, обиженному, отказали в помощи! Лишне и говорить, что в те годы, под властью румын, мать была как бы внегласным депутатом, призванным защищать всех обиженных.

Ко мне обращались пореже, и традиционно в 2-ух вариантах. Во-1-х, ежели необходимо было обзавестись неплохими семенами желание созидать у всех посевы сортовыми семенами было моей слабостью, и я часто в вред для себя всячески старалась их распространять. И во-2-х, ежели какое-либо событие захватывало врасплох: «Дудука дама - ученая, она много книжек прочла! Она обязана знать! Что ж необычного в том, что с первых же дней русской оккупации принято говорить - «освобождения из-под власти бояр и капиталистов», но отчего не именовать все своими именами, ведь лишь вор не говорит «я украл», а «я позаимствовал» ко мне вереницей приходили из села люди:.

Что нас ждет? Я была настроена оптимистически Очевидно, со временем мы это узнаем. А пока что можно огласить только одно: пусть каждый занимается своим делом и делает его отлично. Не поступай плохо - и никто тебя не обидит! Сейчас у нас русские законы; означает, будем подчиняться русским законам.

А мы - земледельцы. Наше дело - растить хлеб, и делать это необходимо как можно лучше! Мать очевидно смущена. Сундук открыт. На кровати, на стульях разложены шерстяные вещи - нехитрое мамино рукоделие: шаль, чепчики, чулки, носки, кофты, свитера - из кроличьей и овечьей шерсти. А вдруг решат, что у нас очень много?

Ведь могут забрать, как избытки, и оставят нам по одной только смене. Неуж-то мы должны красть собственные вещи? У нас нет ничего, обретенного нечестным методом, и ничего мы не будем делать тайком, как злоумышленники, у которых совесть нечиста!

Я этого от тебя не ожидала! Вообщем, ты, наверняка, права. И с этими словами мать снова сложила все свои чепчики и кофточки. Время неумолимо бежало. Прошла 1-ая неделька июля. Работала я как одержимая. Находила ли я в физической вялости защиту от подспудного беспокойства, порожденного некий неуверенностью?

Поздно вечерком я ужинаю. Целый день работы в поле дает о для себя знать: приятная вялость, удовлетворенность опосля отлично выполненной работы и волчий аппетит. Ужинаю около, открытого настежь венецианского окна при лунном свете. Лампу я не зажгла: луна таковая яркая! На ужин жареная картошка, хлеб, вино. Что здесь происходит?

Как наши? Я - прямо к для тебя. Узнаю его историю. По окончании агротехнической школы, ти лет, он пошел волонтером в артиллерию. Образованный, остроумный юноша скоро получил звание сержанта. Их часть стояла в Оргееве. Неожиданное возникновение русских танков и приказ уходить в Румынию застали их врасплох. Офицеры на то они и румынские офицеры! Севка постоянно был мальчуганом практичным, любящим порядок.

Он спалил брошенные начальством архивы, бросил походные кухни и пекарню, которые почему-либо волокли в Румынию. Зато орудия с боеприпасами в целости и сохранности привел к мосту в Унгенах. Но здесь на него отыскали сомнения: он не желал в Румынию, а как дезертировать без разрешения?

Он привык, удирая с работы либо с практического урока, спрашивать разрешения у старшего брата Сережи. Как быть? Следуя хорошей привычке, он подошел к тому офицеру, которому передал на границе приведенную им артиллерийскую часть, и попросил разрешения дезертировать. К счастью, это был не румын, а венгр. Он пристально осмотрел вытянувшегося перед ним во фрунт мальчугана и спросил: «Ты кто?

Разве бы я поверила, скажи мне кто-либо, что ни ему, ни мне в Рф не будет ни дома, ни родины?! Я вела себя, как страус. Лишь заместо песка прятала голову в работу. Но даже я не могла не увидеть, что атмосфера становилась все наиболее и наиболее душноватой, наэлектризованной. Ползли какие-то слухи. Все чего-то ожидали. И - боялись. Когда ко мне в 1-ый раз пришел некий субъект и предложил реализовать ему корову, я его просто прогнала. Но за ним следом стали все почаще приходить люди, иногда даже хорошие, и на все лады начинали меня уговаривать:.

Сейчас это твое, завтра им станут распоряжаться остальные, а послезавтра это имущество будет для тебя петлей на шейке и клеймом! Мне это надоело. Ничего незаконного я не делала и делать не буду. Я подчиняюсь закону и оставляю. Я желаю, чтоб лицезрели и взяли на учет все, что у меня есть.

И я считаю себя за все в ответе: что будет сочтено избытком, что нужно будет внести в фонд совхоза либо колхоза - будет мною сдано сполна! Я не знаю нашей Конституции, но я знаю закон совести и не желаю кривотолков. Гриша Пынзарь с понятыми, по моему настоянию, пришел и удостоверился, что у меня все как на ладошки. Все переписали, обмерили. И я успокоилась. В субботу, 9 июля, у нас в Цепилове был митинг.

Я не пошла: была занята прополкой свеклы, что росла на опушке леса. Собрались мы. И вот приехали какие-то начальники. Стали всяко-разно говорить: «Мы, вас освободили, раскрепостили. Сейчас у вас будет новенькая, счастливая жизнь! Вот у нас в колхозах получают даже по 2 килограмма на трудодень». Мы чуток со хохота не повалились! Чтоб мы за 2 килограмма хлеба работали, да на собственных харчах! Тогда выступили Спиридон Мотрук и Леня Волченко.

Они бедняки: ни кола ни двора - им и говорить ловчее. Их-то никто не попрекнет, не заподозрит! Я пойду косить к нашей даме и получу 50 килограмм в день. И накормят меня 5 раз от пуза, а вечерком кварту вина вдобавок! Мы своим курам больше насыпаем! Я тогда и не сообразила, что конкретно на этом окончилось все мое благополучие, все мои труды и надежды! Отныне судьба моя была предрешена. Вообщем - нет: предрешена она была куда ранее. А сейчас все было только ускорено и обставлено самым впечатляющим образом.

Воскресенье, 10 июля. Ясный, летний день. Еще несколько таковых дней - и нужно будет приступать к уборке хлеба. У меня 20 гектаров отборной пшеницы «Белая Банатка». Сорт чрезвычайно неплохой. Но имеет один недостаток: ежели он сейчас созрел, то сейчас его и убирай. Завтра он будет уже осыпаться. Но кто будет убирать? Сколько раз в жизни мне приходилось замечать, что легче всего одурачить того, кто желает быть обманутым. Вот и сейчас: я отрешалась созидать прав ду и цеплялась за веру в справедливость, в закон.

До этого всего, рассуждала я, необходимо осознать, какие у меня права и в чем заключаются обязанности. И самое основное - пшеница не обязана осыпаться. Кто же может указать мне, ясно и точно, как эти сомнения разрешает закон, которому я решила неоспоримо подчиниться, не затаив в душе ни тени лукавства? Разумеется, представитель закона. А так как власти у нас были пока что только военные, то решено было сходить к военному прокурору.

Было воскресенье. Лошадки должны были отдохнуть хорошенько: предстояла страда - самая напряженная рабочая пора. Погода восхитительная, и мы с матерью решили днем, по прохладце, сходить пешком в город. Как мы с ней шли крайний раз в жизни по данной нам так нам отлично знакомой дороге и о чем говорили, в памяти у меня не сохранилось. Мы просто шли через сельский выгон, потом - садами, где начинала созревать вишня.

Вот дорога пошла петлять через виноградники, вниз. Блеснул Днестр - широкая серебряная лента. Отчего-то эта панорама так мне запомнилась, что и на данный момент, через четверть века, мне кажется, что все это я лицезрела вчера! Больше по данной для нас дороге не предначертано нам было ходить.

И никогда уже не было на душе так ясно и расслабленно. И вот - мы у прокурора. Низкая комната - учительская в бывшем лицее, LiceuI Xenopol. За письменным столом - коренастый, красивый с виду военный, почему-либо в фуражке. Я выложила ему все свои сомнения, все, что мне неясно. Как я решила, так и поступила, ничего не скрывая и не умалчивая. Диалог был приблизительно таков.

Для начала я перечислила до мелких подробностей все, что у меня есть. Не сочла необходимым скрывать, что нас считают помещиками - по последней мере, так мне произнесли те конноартиллеристы, которые реквизировали сено. В особенности я выделила, что основной вопросец, который должен быть безотлагательно решен, это судьба 20 гектаров пшеницы, которая пропадет, ежели ее вовремя не убрать.

Это не помещичье, а кулацкое хозяйство. Не скрою: всего этого для вас не оставят, да вы и сами не захотите, так как налоги были бы для вас непосильны! Дом и сад -безусловно ваши, живите, трудитесь, обрабатывайте то, что вы в состоянии обработать своими руками, не используя наемный труд.

Пару лошадок, соответственный инвентарь - это по вашему выбору; корову либо даже две вы также отберите, какие для вас нравятся. Ну а маленький скот: овцы, свиньи и различная там птица - это, непременно, ваше И все же - основной вопрос: кому убирать пшеницу? Пусть она не моя, но пропадать она не должна! Ведь это народное богатство! И за то, чтоб оно не пропало, вы в ответе. Собирать пшеницу должны вы. Почаще всего - от скошенной десятины: скосить, связать, сложить в кресты и подгресть.

Можно - за 5-ый сноп; время от времени за косу 3 пуда, то есть 50 кг в день. Харчи постоянно мои. Время от времени люди предпочитают за средства, так как в это время года зерно доступное, и ежели у человека собственного хлеба достаточно, то предпочитают получить средствами. Но сейчас это вряд ли возможно: средств мне взять негде.

Да и непонятно, какие средства будут у нас в ходу. Так либо по другому, пшеница будет в сохранности. А далее вы укажете, как и что полагается делать. Постоянно обращайтесь к нам и сможете рассчитывать на помощь. С крепким рукопожатием мы расстались. Как далеки мы были от мысли, что в ту минутку, когда этот человек - юрист, представитель закона, знак справедливости - так обнадеживающе нажимал мою руку и желал фуррора, было уже решено - с его ведома - наглядно расправиться с нами, помещиками!

Мы вышли из прокуратуры и тормознули у крыльца. Опосля полутемной комнаты солнце ослепило нас. И все же все это так особенно, что голова кружится! Сколько перемен! За ошибки нужно платить Не мы делали эти ошибки, а наши предки - все это дворянство, помещики королевских времен! Они были эгоистичны и неразумны, они не могли, а может быть, и не хотели хлопотать о народе - отдать ему образование и не плохих чиновников, а не тех взяточников и картежников, о которых писал Чехов!

Сколько было совершено ошибок! Мы с тобой никого никогда не обижали. А папа? Он был безупречный, кристально-чистый человек, наделенный гражданским мужеством. Своим папой ты можешь лишь гордиться! И все-же мы с тобой должны сейчас рассчитываться за всех этих Победоносцевых и Сухомлиновых, за всех тех, кто не смог сделать великую Россию и довел страну до великих потрясений!

Увидела ли ты: при прежней королевской Рф главой нашей семьи был папа; когда мы переехали в Румынию, папа держался в стороне, а роль главы перебежала ко мне -я знала в совершенстве язык, могла биться с румынскими бюрократами, защищать наши интересы и достигнула в данной нам борьбе победы. Сейчас же, при русском строе, главой становишься ты: юный строй - молодежи раскрывается дорога! Иди смело по ней! А я с тобой ничего не боюсь и верю, что с тобой я как у Христа за пазухой и что все будет хорошо!

Идем же домой. И знаешь что? Создадим сейчас на обед вареники с малиной! Вишни пока что зеленоваты Свежайшая сметана у нас есть, а сахар на данный момент купим: полкилограмма на сейчас нам хватит. В мой ридикюль больше и не войдет. И мы отправь, оживленно разговаривая, домой. Становилось горячо, и мы избрали дорогу чуток наиболее длинноватую - через лес. Ежели бы мы прошли обыденным методом, через деревню, то мы увидали бы, как выгоняют из дома дядю Борю - младшего брата моего отца Вообщем, что могли мы сделать?

Отвести удар мы не могли. Что легче: созидать, что над тобой занесен топор, либо получить удар неожиданно? Из лесу через сад и пустынный двор мы прошли в дом и переоделись. Мать сняла траурное платьице и шапку с вуалью, накинула легкий серенький халат, надела туфли-шлепанцы и принялась за тесто для вареников; я сбросила сапоги, взяла решето и направилась в сад - нарвать малины.

С полным решетом ворачивалась я из сада, пританцовывая и подсвистывая некий пичужке, кажется овсянке. Какая большая, душистая малина! И вообщем, как хороша жизнь, как ярко солнце на чистом, голубом небе! Наверняка, мать уже раскатывает тесто.

Малину необходимо засыпать сахаром Кто взял у меня из рук решето с малиной? Не помню Вот мать стоит в халатике, перепачканном мукой; в руках, вымазанных тестом, темная сумочка. Что это за люди? Чужие, незнакомые Все молчат. Либо я просто не слышу? Такое чувство, как будто меня ударили по голове. Не больно Но я ничего не понимаю. И небо уже не голубое. Как мы прошли с матерью через сад - не помню. Сообразила я все, только когда мы очутились около папиной могилы.

Сейчас я поняла: нас выгнали. Судьбой неумолимой Я осужден быть сиротой. Еще вчера имел я кров и дом родимый, А сегодня встречусь с нищетой Из оперы Э. Направника «Дубровский» Ни стона, ни слезы не проронила мать, опустившись на колени и припав лицом к нагретой земле. Я опустилась с нею рядом и поцеловала крест Кругом нас - дамы. Много дам. С детками на руках. Вот Анисия со собственной новорожденной. Вот Аксиния Ротарь, на руках у нее Василика, тоже мой крестник, - тот самый Василика, который свалился в чугун вареной тыквы.

Как он мне искусал руки, когда я оказывала ему скорую помощь! Да, доктор произнес, это было волшебство, что он остался в живых, и то только благодаря тому, что я сходу отвезла его в больницу. Что здесь произошло! Боже мой! Дамы заголосили, срывая с головы платки.

Те, у кого на руках были детки, побросали их на папину могилу. Крики и рыдания баб, писк перепуганных ребятишек Через эту какофонию прорывались только отдельные выкрики:. Крайние пришли времена - конец света!

Где это видано - из родного дома выгнать! Не замолить такового греха: на нас всех падет проклятие! Не будет добра ни нам, ни детям нашим! Проклятие падет на всех нас! Могилы разверзнутся от таковой несправедливости! Я тащила маму под руку. Она шла, не оглядываясь, не пролив ни единой слезинки.

Около папиной могилы остались дамы - большая часть на коленях, простоволосые, провожающие нас криками и причитаниями. И вдруг мне вспомнилось: несколько дней тому назад мать разбила свою чайную чашечку - простенькую, беленькую - и неутешно плакала:. И вот мы опять в Сороках Но как все изменилось! Когда мать, бывало, приезжала в Сороки - на собственной рессорной бричке, нагруженной с верхом различного рода деревенскими подарками: кому индейка, кому корзина фруктов, крынка сметаны, ком масла либо сотка яиц, -все встречали мою маму с распростертыми объятиями, ведь все знали, что, не считая этих мелочей, будет и что-либо покрупнее: воз дров, мешок отборной муки, картошка Когда же Александра Алексеевна пришла пешком, в сероватом халате, шлепанцах на босу ногу и с непокрытой головой, то вдруг оказалось, что места ни у кого нет:.

Казалось, что горе, нас постигшее, заразно, и все, опасаясь заразиться, захлопывали перед нашим носом двери. Только одна старушка, Эмма Яковлевна Гнанг-Добровольская, предоставила в мамино распоряжение небольшую каморку. Вы постоянно были у меня желанной гостьей; располагайтесь и на данный момент, как у себя дома. Бессарабия - полностью определенное географическое понятие: с запада - Прут, с востока - Днестр; с Юга -Дунай и Темное море.

Во всех остальных отношениях это «Ноев ковчег», но географически этот треугольник и есть Бессарабия. И все ее обитатели, независимо от языка, бессарабцы. В настоящее время Бессарабии как такой нет: ее середину с основным городом Кишиневом выдрали и прилепили… к Молдавии!

А что она собой представляет? Автономная республика на левом берегу Днестра. Хотя все знают, что Молдавия - область в Румынии на реке Moldova. Как нелепость и российский алфавит для романского языка, каким является молдавский. Северная Бессарабия почему-либо прилеплена к Украине совместно с Черновцами. Люд Западной Украины - русины, то есть гуцулы, либо полуполяки; Черновцы - австрийской культуры.

Для чего пригодилось «обавстриячить и ополячить» Хотин? Южная Бессарабия прилеплена к Украине равно как и Одесса, хотя всем понятно, что Одесса различается от Иерусалима только тем, что в ней нет арабов. Вопрос: есть ли таковой люд - «бессарабцы»? Можно сказать: Бессарабию населяют молдаване, поэтому что самый всераспространенный в ней язык - молдавский.

А почему? Поэтому что молдавский язык, язык романского корня, легче усваивается: он примитивен, грамматика его проста и запас слов невелик. Потому на севере светловолосые и светлоглазые Левандовские, Молчановские, Волченко, Мазнюки - очевидно украинского происхождения - молвят по-молдавски. Центральная Бессарабия заселена также выходцами с Украины на этот раз Великой, поднепровской Украины , и наружностью они похожи на украинцев.

Фамилии их традиционно указывают на профессию предков: Морарь мельник , Пынзарь ткач , Ротарь колесник , Сырбу цыган. Южная же Бессарабия, как я уже говорила, это и есть «Ноев ковчег»: там оседали колонисты из различных государств. Есть точнее, было много немцев; есть даже французы к примеру, Шабо , но куда больше балканских выходцев: греки, турки, гагаузы крещеные турки , болгары, сербы, крупная примесь цыган.

И все это сильно сдобрено румынской примесью. Молдаване южной Бессарабии смуглы, черноглазы и черноволосы. И все же весь этот конгломерат - «лоскутное одеяло» - был конкретно государством Бессарабией, населенной бессарабцами. Да, бессарабцами, хотя такового народа и нет! Но нельзя же выбросить из обращения специфичное понятие «одессит»?

Но в прошедшем Бессарабия, население которой говорило по-молдавски, была практически связана с Россией. Культурой ома была должна Рф, и некое, притом очень незначимое, тяготение к Румынии отмечалось только на самом юге - в Измайловском и Кагульском уездах, и то только из-за того, что там протекает река Дунай, на которой размещен порт Галац.

Почему же в году Бессарабия добровольно перекинулась к Румынии? Было ли это вправду добровольное присоединение? Было и давление, и применение силы. Но был и ловкий маневр: румыны обещали провести аграрную реформу, в итоге которой помещичьи земли должны были стать собственностью фермеров. Земля - всегдашняя мечта крестьянина.

Но он ее желает получить законным образом, а не методом насилия. Румыны это чрезвычайно отлично поняли: земля была экспроприирована у помещиков и продана крестьянам. Фактически, она была конфискована у помещиков и подарена крестьянам. Земля была разбита поуездно, а уезд поделил ее на мужскую душу: ежели в уезде было много помещичьей земли, то на душу приходилось больше.

Так, в Хотинском уезде пришлось по ,5 десятины на душу, а в Кагульском - по 6,5. Помещики также обижены не были: в каждом имении было оставлено по гектаров но не на мужскую душу, а на всю семью. Эта реформа года была ловким маневром: в Рф пылал пожар гражданской войны: белоснежные никакой аграрной реформы провести не догадались; красноватые разрешили этот вопросец методом грабежа, то есть дозволили все захватить методом насилия.

В году еще не было понятно, чем закончится борьба. И бессарабские фермеры предпочли синицу в руке. Молвят, что был избран Сфатул Цэрий - собственного рода Учредительное собрание - и проведен плебисцит, при этом люд высказался за присоединение к Румынии. Самоопределение народов и всякие там выборы и плебисциты, в принципе, смотрятся прекрасно, но для того, чтоб это не было ни очковтирательством, ни обманом, это обязано происходить без запугивания и нажима, то есть нужно, чтоб люд был не лишь грамотным, но и культурным В Бессарабии же имелись налицо: с одной стороны - неграмотность, с иной - обман и сила.

Но, «как бы ни болел, а погиб благополучно» - и Бессарабия в году присоединилась к Румынии. В предстоящем же румыны, стремясь отрезать все пути к отступлению, стали всеми методами в большинстве случаев - нелепыми румынизировать насильственным методом Бессарабию и вели себя до того тупо и нетактично, что достигнули как раз обратного эффекта. Недаром говорили, что генерал-губернатор Бессарабии Чупарка заслужил орден Ленина - до того он смог своим неумеренным шовинизмом сделать все румынское настолько одиозным, что в символ протеста население стало, как говорится, спать и созидать, когда же российские в конце концов прогонят осточертевших захватчиков.

Раз я уж так увлеклась историческим обзором, то приведу в качестве иллюстрации один из примеров антирумынского настроения, когда я в символ протеста приняла конкретное роль в достаточно забавнй авантюре. Дело было в году. Италия и Румыния вдруг вспомнили о собственном родстве: ведь римляне ссылали собственных каторжников в Дакию, на берега Дуная.

По данной нам причине вдруг появилась жгучая дружба. Но дело было не в том, что Ромул и Рем, основоположники городка Рима, сосали волчицу, а в том, что Муссолини, основоположник итальянской империи, охотно пососал бы румынскую нефть, которой Италии чрезвычайно и чрезвычайно не хватало! Вот и приехал к нам в Кишинев маршал Сполетти со всем генералитетом и привез городку Кишиневу в дар от города-побратима Рима скульптуру волчицы, которую сосут два малыша - Ромул и Рем.

Группа мальчишек из антирумынской полу детской, полуподпольной организации решила устроить акт саботажа: Васька Лейдениус - рыжий, как морковка, чахоточный поэт лет 18-ти самый из нас всех старший - сочинил подходящее к случаю четверостишие:. Собственной Родине вы изменили - Отправь под румынскую руку Так вы до этого корову доили, А сейчас - пососите-ка суку! Я была привлечена в качестве художника - изобразить герб городка Рима, эту самую злосчастную волчицу с сосущими ее малышами.

Выгравировать на линолеуме, сделать трафарет, отпечатать должен был Вовка Ползик - чех, типографский ученик. Расклеивать по городку должны были мы вчетвером четвертым был Колька Коновалов, таковой же оголец, как и мы все. Но самое увлекательное было - залезть под покрывало и на цоколе из сероватого гранита написать через трафарет темной и красноватой типографскими красками это самое четверостишие.

В случае угрозы я обязана была ее отвлечь на себя - бегала я чрезвычайно быстро! Затея удалась на славу! К огорчению, на цоколе надпись с грехом пополам стерли; зато весь город выучил наизусть творение нашего рыжего поэта. Удивляться ли тому, что 28 июня года русские войска были встречены как освободители?

Колокольный звон, священники с хлебом-солью А как мать была растрогана тем, что боец именовал ее «мамаша»! Разве моя душа не рвалась навстречу им? Но для чего подчеркивать, что ошибки свойственны всем людям? Для чего опять и опять говорить, что легче всего одурачить того, кто желает быть обманутым?

Эта историческая справка нужна лишь для того, чтоб ни у кого не осталось сомнения: помещиков, либо, как у нас повелось именовать, бояр, в Бессарабии не было; большая часть помещиков получили в году по 100 гектаров на , а то и 7 и больше семей, а так как в подавляющем большинстве это были не земледельцы, не крестьяне, сроднившиеся с землей, то они реализовали остатки собственной земли и пополнили ряды «интеллигентского пролетариата» - чиновников, кое-как живущих на свою зарплату, либо, как у нас говорили, жалование.

Некие пробовали жить помещиками на доставшихся им гектарах, но так как сами, своими руками работать они не умели как не умели и управлять работами тогда, в дореволюционное время, когда они были реальными помещиками, обладающими тыщами десятин , то запутались в долгах и влачили довольно-таки жалкое существование. Чрезвычайно немногие из помещиков сообразили, что на 2-ух стульях посиживать нельзя, отказались от интеллигентских замашек, засучили рукава и стали крестьянами, обрабатывая со своими детками свои участки: вставали с петушками и работали от зари до зари.

Но работали они по старинке: на приобретение нового инструментария и сортовых семян средств не было; на образование - тем наиболее, так что их малыши получали только изначальное бесплатное и обязательное образование в сельских школах. Единственной уступкой их «благородному происхождению» было рвение выдать дочек замуж не за фермеров, а в город, за какого-либо учителя либо чиновника, отрезав от домашнего пирога гектаров на приданое.

Сыновья их женились на дочках зажиточных фермеров, стараясь получить в дом работницу хоть с каким-либо приданым - коврами, подушечками Но были и такие, которых можно было бы именовать ежели не помещиками, то, по последнем мере, фермерами широкого профиля. Это те, кто, получив 100 гектаров на собственный пай без сонаследников, мог развернуться.

На весь наш уезд - 75х50 км -таких было всего двое: Алейников и Яневская. На этих 2-ух представителях племени помещиков пусть даже и в кавычках остановлюсь поподробней. Котик Алейников получил от отца 100 гектаров поля с полуразрушенными строениями и кучей долгов. По счастью, не считая долгов, был у него в городке дом.

Было и агрономическое образование, и кулацкая хватка. Дом он продал Муниципальному банку, переселился в свое «имение», кое-как все отремонтировал, подлатал и начал вести хозяйство, делая это достаточно толково. Осознавал, что нужно расстаться со «старинкой». К огорчению, человек он был скверный: все его усилия были ориентированы на то, чтоб отличные семечки были лишь у него и - сохрани Бог - не достались соседям!

Зерно он продавал либо на мельницу, либо на экспорт. Соответствующая подробность: имея племенных свиней, он холостил не лишь кабанчиков, но и свинок, чтоб ни у кого, не считая него, не было ни неплохой породы, ни неплохого посевного материала.

Он был циничен в собственном эгоизме, но откровенен. У нее также было 100 гектаров и полуразрушенная одая двор, ферма. Оставшись в году вдовой с 2-мя детками, она взялась за дело. Большой дом с колоннадой она ликвидировала. Зато отремонтировала нужные здания: конюшню, коровник и даже мельницу. Там же, в поле, выстроила маленький жилой дом и принялась за хозяйство. Вела она свое хозяйство толково и расчетливо - не боялась новшеств, соображала, что, не вложив ничего в землю, ничего, не считая крох, от земли не получишь.

Введя чрезвычайно высшую агротехнику, она достигнула того, что земля приносила ей большой доход. Фермеры работали у нее не в качестве батраков, а как издольщики: получали они не половину, а одну третья часть. Зато воспользовались ее инвентарем, тяглом, семенами и даже харчами. Они ничего, не считая собственного труда, не вкладывали.

Зато неоспоримо делали все работы, которые были нужны. За высочайшей агротехникой следила сама хозяйка. Держала она и агронома. Качественные семечки, превосходно приготовленная земля, удобрения, правильное чередование культур и безупречная обработка полностью оправдали себя: урожаи были самые высочайшие в уезде.

Обязана оговориться: я ей почти всем должна. У нее я научилась тому, чему по книге не выучишься, а конкретно - работе. Опытом она делилась охотно, секретов собственного фуррора не скрывала и, напротив, охотно давала очень дельные советы. Семечки у нее тоже можно было приобрести, равно как и племенной скот. Но платить приходилось не лишь втридорога, а даже еще больше.

И уж излишнего грамма не получишь! И все же самое необычное - это ее левые убеждения: она считала себя коммунисткой, и ее детки были членами румынского комсомола. У нее собирались местные комсомольцы и «вели работу» посреди фермеров. К примеру, отпрыск ее, Данька, студент-строитель, читал им лекции о том, как методом стачки можно вынудить помещика стать на колени перед батраком.

Фермеры слушали и посмеивались: ежели бастовать в самую горячую пору, в жатву, с тем чтоб пшеница осыпалась, то кто же им возместит их долю, - ту третья часть, которая ведь тоже пропадет? Яневская одобряла «передовые взгляды» собственных малышей, но своим рабочим отвешивала строго по одному фунту темного кислого хлеба и по фунту мамалыги. Приварок тоже был ниже всякой критики я свиней кормила лучше. Зато детки-комсомольцы, как говорится, палец о палец за все лето, проводимое в имении мамы, не ударяли!

А лопали они жареных цыплят и различные деликатесы. Сама Яневская была крупная мастерица кулинарного дела. Да и кухарку держала высококлассную. Не скажу, чтоб я не умела вкусно готовить, но мы с рабочими поправлялись из 1-го котла только для папы я брала городской хлеб - гугели - из еврейской пекарни Лейше. Помню сценку. Опосля обильного вкусного обеда все комсомольцы перебежали на террасу, увитую розами и виноградом. Подай варенья с водой!

Это для кухни! А нам давай клубничное! Снова зашлепали босые пятки. Принеси свежей! И Ксюнька со всех ног мчится к колодцу с ведром в руках. А комсомольцы жарко спорят о принципах марксизма. Он предложил кораблевладельцу Дмитрию Каравасили прадеду Е. Керсновской выстроить там город, с условием, чтоб в городке был собор и прямые и широкие, как в Петербурге, улицы.

Тот роздал по 10 десятин земли и материалы тем, кто желал строиться, а сам возвел собор. Так появился город Кагул с прямыми улицами, домишками-мазанками с камышовыми крышами, а Д. Каравасили стал городовладельцем прим. Может быть, я снова отклоняюсь от темы и задерживаюсь очень долго на том, что к делу не относится? Что ж, может, и так Но бумага и чернила у меня есть, а времени И когда ночкой и деньком перед очами милое, доброе лицо моей старушки, где любая морщинка проникнута любовью и гордостью, и я как будто слышу ее просьбу: «Lecture?

Обожала она мой глас, мой стиль, и ей доставляло наслаждение слушать даже письма, которые я писала моим друзьям. Она смотрела на все через призму любви, а потому лицезрела все в ярчайших цветах. Ведь солнечный луч и материнская любовь, преломляясь, окрашивают все в самые калоритные, самые незапятнанные тона! Сейчас для меня все серо А я так терпеть не могу все серое!

Может быть, то, что я пишу, тоже серо? Но это так, как оно было: краски нигде не сгущены и не изменены наиболее прекрасными. Правда и лишь правда! Говорить о капиталистах я не стану: я о их, их роли и судьбе знаю очень не много. В Бессарабии промышленность была очень ничтожна. Табак и спирт были гос монополией; транспорт и банки -также. Маленькие коммерсанты и ремесленники на 90 процентов - евреи.

Вели они дела по-семейному и, непременно, обманывали и обирали население, как могли. Но все это была маленькая рыбешка. В политическом отношении были они левыми. Платонически благоговели перед Русским Союзом и свирепо терпеть не могли Гитлера, что, но, не мешало им во время бойкота германских продуктов торговать этими продуктами из-под полы.

Какова же была судьба «бояр»? Не буду обобщать. Не стану делать и выводов. Скажу только о том, что вышло на моих очах либо совершенно рядом. Не все были настолько наивны, как я. Почти все были так же дезинформированы, но вряд ли кто-либо так упрямо закрывал глаза и не желал делать выводы! Начну с самых благоразумных. Таковым был Миша Георгица - прошлый гвардеец, ставший французским военным летчиком в либо м году.

Он умиротворенно жил в деревне Бабулешты на реке Реут. Имел 50 гектаров довольно-таки нехороший земли и дрянненькую мельницу, получал пенсию как инвалид мировой войны на войне он лишился глаза и был три раза сбит, при этом один раз свалился с гидросамолетом в Средиземное море, где его на й день подобрал итальянский миноносец. Неплохой охотник и любитель ковров, которые ткал по своим рисункам артистически. Когда 1 сентября года в Европе вспыхнула война, он спешно - в несколько дней - продал и землю, и мельницу, собрал свои ковры и уехал, к великому негодованию собственных друзей и знакомых.

Как его лишь не ругали! И трус, и паникер. Но он говорил свое: «Польшу поделят и слопают. А потом настанет и наш черед». Но Бабулештской Кассандре никто не верил. Кое-где гремел гром, но над нами небо было безмятежно-голубое, и не хотелось верить, что надвигается гроза. Молвят, что ослы чуют опасность землетрясения за недельку. Наши «ослы» были куда наиболее благодушны Во-1-х, большая часть предпочитало созидать ясное небо, чем слышать гром.

Почти все, услыхав вечерком анонсы, да еще в таковой очень расплывчатой формулировке, решили подождать утра: «Утро вечера мудренее! Те, что жили в районе реки Прут, похватали ребятишек и кое-что из скарба, как это бывает при наводнении, и успели бежать в Румынию.

Почти все так растерялись, что окаменели, как в ужасе. История знает много различных исходов. Их обрисовывают очевидцы изредка - объективно, так как те, кого гонит кошмар, не замечают ничего вокруг ; о этом пишут историографы, которые традиционно подтасовывают данные, чтоб вышла стройная картина; что же касается политиков Ну, эти просто извращают факты. Я же могу только пересказать то, что слышала наиболее либо наименее достоверно. Бжезовские из Солонца и Богосевичи из Стойкан, не теряя ни минутки, погрузили на подводы что было наиболее ценного и успели ускакать.

С чем они прибыли в Румынию, я не знаю: дороги были запружены, сзаду наседали русские моторизированные части. Большая часть беженцев бросило все в пути. Котик Алейников замешкался. Кто-то его выдал. Так либо по другому, его задержали, арестовали и посадили в тюрьму.

Любопытна судьба его собаки. Этот пес был гордостью собственного владельца. И правда, наиболее уродливого пса я не встречала! Недаром же он получил медаль на выставке в Лондоне! Морда широкая и тупая, как у гиппопотама, была, вприбавок, украшена бакенбардами. Шерсть твердая, как проволока, завитая крутыми колечками, в довершение всего - темно-лиловой масти. И в ботанике таковой цвет - редкость; в зоологии же это был, обязано быть, уникум!

Этот пес не покинул собственного владельца. Больше месяца прожил он около тюремных ворот ошибиться было невозможно: чрезвычайно уж уникальный был пес! В зимнюю пору он промерз на посту. В ту же зиму погиб и Котик. Такому псу нужно было отдать не приз, не медаль даже золотую , а дворянское звание, что ли Не могу не тормознуть на судьбе моего дяди Бори - младшего и возлюбленного брата моего отца.

Нас делил только сад, край леса и виноградник - всего около полуверсты. Единственный из братьев Керсновских, рассчитывавший и впрямь быть помещиком без кавычек. Старшие братья - юристы.

Томск Таежная удаление зуба Сложное Мини-импланты Томск Ялтинская

Сапфировые брекеты Томск Барабинский	Лечение зубов детям врачи
Прозрачные брекеты Томск Минина	Удивляться ли тому, что 28 июня года советские войска были встречены как освободители? Их отъезд в Румынию. Впрочем, и на их левом берегу пригодной к жизни и выпаши земли только и было что прерывистая, пятидесятикилометровой ширины, полоса глинистых березняковых холмов, а дальше всё сложное удаленье зуба Томск Таежная Иртыша и Оби населяли только полосато-рыжие мохноногие комары, лешие и таинственные старообрядцы. Что тут произошло! Выясняется, что погибшие были ранее знакомы, дружили и занимались рэкетом, как раз в е…. Во всем этом предстоит разобраться работникам ФЭС…. Мы вышли из прокуратуры и остановились у крыльца.
Детская художественная школа no 2 томск	640
Импланты AB Dental Томск Полынная	223
Сложное удаление зуба Томск Таежная	254

Теперь понятно…А Сапфировые брекеты Томск Радиостанция N16 мысль допускаете

Веб магазин косметики, тестера косметики, пробники косметики и парфюмерии сумму: 00,00 грн. Приобрести Подробнее 815,00. Приобрести Подробнее 815,00.

Купить Подробнее 1 304-35-75 Товаров в корзине: 0 На. Приобрести Подробнее 1 350,00 грн корзине: 0 На сумму: 00,00 грн. Бесплатная доставка от 304-35-75 Товаров в корзине: 0 На с пн. 066 78-30-263 063 тестера косметики, пробники косметики и парфюмерии Добро пожаловать.